Свиток желаний - Страница 35

– В ресторанчик один, – тоскливо произнесла Зозо.

– У-у-у! Как называется?

– Ресторанчик? «Мечта йога», – с некоторым усилием вспомнила Зозо.

– А где он?

Зозо подробно пояснила. Ее братец задумался. Во всем, что касалось московских кафе, ресторанов и клубов, он был осведомленнее любого справочника.

– А, ну-ну… Это они недавно переименовались. А раньше были «Экзотическая кухня». Я к ним заглядывал, когда работу искал. То еще местечко! Кошку обдерут и продают как мясо дикобраза. В холодильниках все к чертовой матери смерзлось – топором не разрубишь. Полы моют раз в год, но зато при этом воды напустят столько, что все крысы тонут. А над банкетным столом морская свинья в клетке свинячит, – вспомнил он.

– Все ты врешь. Не было там никакой морской свинки, – обиженно сказала Зозо.

– Значит, слопали уже. Среди клиентов иногда настоящие психи встречаются. У таких девиз: «Все, что вижу, все жру». Увидел морскую свинью – подать мне ее под майонезом! Увидел попугая: хочу его крылышко, хоть ты тресни! Я как-то одному богатому шизику лично меченосцев из аквариума вылавливал и на сковородку, – отрубил Эдя, сделав в воздухе гильотинирующее движение ладонью.

– Ты что, больной?

– Я? Не-а, здоровый. Ну раз клиент просит и за каждую аквариумную рыбку, как за осетра, готов заплатить – какие траблы? – хмыкнул Эдя.

– Да, всякое бывает… У тебя-то самого как дела? – вздохнула Зозо, грустно глядя в окно. На Зозо нашло вдруг томное, вечернее настроение.

– Лучше не бывает. Лето на дворе, а я в городе торчу, как столб с часами, – бодро сказал Эдя. – Кстати, Зозо! Если будут звонить две глупые тюленихи, скажи, что меня нет дома. Или – нет. Скажи, что ты моя жена, хорошо? Если не поверят – скажи, что я вытоптал на газоне все цветы, плюнул в телефонную будку, исцарапал ножом скамейку в парке и теперь скрываюсь от милиции.

– А какие голоса у твоих тюлених?

– У одной бас. Это Нинель. А другая пискляво так строчит, как на швейной машинке. Это Айседорка. Ты ее знаешь. Они меня совсем достали. Ты запомнила?

– Ага, ладно, – согласилась Зозо, запихивая в рот последний кусок рулета. – А Айседорка того… меня не уволит?

– Не-а. Она не сильно мстительная. Да и потом она, по-моему, про тебя уже забыла, – легкомысленно сказал Эдя.

Несмотря на то, что Хаврон занимал добрую треть крошечной кухни и лицо у него было широкое, как доска для резки хлеба, Зозо продолжала его покрывать, как когда-то в детстве. Впрочем, и Эдя при случае не давал ее в обиду. Можно сказать, они были идеальными братом и сестрой. Насколько это вообще возможно в суетливом муравейнике жизни.

На площадке перед входной дверью послышались какие-то звуки. Некто вполне определенно постучал, а затем толкнул дверь плечом. Потом снова постучал и снова толкнул, сильнее. В этом не было ничего удивительного. Звонок уже с месяц не работал, и с той стороны на двери красовалось объявление, красиво выведенное на офисном принтере. Объявление гласило:

«ЗВОНОК НЕ РАБОТАЕТ.

ПРОСЬБА СТУЧАТЬ!»

Это постаралась Зозо. Однако и этого мало. Внизу под аккуратными компьютерными буквами карандашом было криво нацарапано:

«Кто так стучит?

Пинайте со всей дури!»

Это было уже творчество Эди, который, решив, что объявление недостаточно выразительно, надумал его уточнить.

– Кто там ломится? Ко мне вроде никто не собирался, – с беспокойством спросила Зозо.

– Ко мне тоже. Может, твой буслаенок? – предположил Эдя.

– Нет, Мефодий в гимназии. Он звонил, что не приедет.

– А-а, ну тогда какой-нибудь другой псих.

– Не называй моего сына психом! Вот погоди, будет у тебя сын, я на нем отыграюсь! – нахмурилась Зозо.

– Да запросто. Думаешь, я против? Если хочешь, будем вместе отбирать у моего сына конфеты и ломать у него игрушечные машинки! – великодушно разрешил Эдя.

Зозо вздохнула. Жениться и заводить детей ее брат явно не собирался. Во всяком случае, в ближайшие десять лет.

В дверь снова постучали.

– Пойду открою, – вздохнул Эдя и встал.

В растянутой майке с надписью «Я пришел, ты ушел!» и резиновых вьетнамках, в которых заблудились бы трое этнических вьетнамцев, Эдя выглядел более чем внушительно. Окажись за дверью попрошайка в духе «Мы люди не местные…» – он с писком прыгнул бы в мусоропровод, не успев закончить фразу.

Эдя повернул ключ, геройски выпятил грудь и дернул дверь на себя. Дернул и тотчас сдулся, поняв, что его грозную позу оценить совершенно некому. Площадка была пуста, если не считать странного кота в комбинезоне и строгом ошейнике. Кот стоял и смотрел на Хаврона красными немигающими глазами. На хвосте у него была зазубрина.

Эдя тупо разглядывал кота, размышляя, что тот уж точно стучать в дверь не мог, и торопливо вспоминал, не пил ли он сегодня чего-нибудь с утра, потому что подобное существо может явиться только с очень большого похмелья.

– Это чего? Типа, реклама кошачьего корма? Топай отсюда! – заявил Хаврон, смутно ощущая какой-то подвох.

Кот остался на месте. Громкий голос Эди ничуть его не смутил. Близоруко щурясь, Зозо осторожно выглянула из-за спины брата. Ей тоже хотелось понять, что происходит на площадке.

– Какой хорошенький котик! – проворковала она.

– Где хорошенький котик? Покажи его мне! – не понял Хаврон.

– Ну как же? Разве ты не видишь?

– Я вижу самого безобразного кота, на котором ставили опыты все сумасшедшие ученые этого мира.

– Эдя, не вредничай! Дай ему колбаски!

– Колбаса стоит денег, – лаконично откликнулся Хаврон.

– Хаврон! Не жадничай! – рассердилась Зозо.