Свиток желаний - Страница 58

– Что ты с ним сделал?

– Да ничего!

– Как ничего?

– Я всего-то и произнес простенькое заклинание возврата зла. Бедняга за полсекунды услышал о себе все то дурное, что сам сказал о других за год. Обычно все заканчивается невинно. Кто мог ожидать, что этот окажется таким злоязычным?

– Угу. Но больше похоже, что он забыл поставить каток на ручной тормоз, – мстительно прокомментировал Мефодий.

Воздев к небу палец, Эссиорх сурово воззрился на него.

– Можешь не благодарить меня, я действовал строго по инструкции. И усмири, будь любезен, свое магическое поле. Оно так бурлит, что стоять рядом с тобой неуютно, – попросил он.

– По какой такой инструкции? – поинтересовался Мефодий.

Эссиорх открыл кодекс и, отчеркнув ногтем место, назидательно прочитал:

– Вот… Пункт № 342. «Попытка нанести повреждение используемому стражем прокатному телу как то: кирпичом, палкой, кулаком, ракетой «земля – воздух» или любым другим подобным средством – расценивается как умышленная порча небесного имущества, и посему страж имеет право пресечь ее, не нанося при этом нападавшему непоправимого физического урона и не влияя на его эйдос».

– Ну и свинья же ты! – возмущенно воскликнул Буслаев. – Выходит, ты вступился в основном потому, что тебе хотели дать по кумполу?

– Ты воспринимаешь все слишком упрощенно, не ведая, что служит твоей же собственной пользе, – сказал Эссиорх.

– Что за чушь ты мелешь? – вскипел Мефодий.

– Рассуждай здраво и без горячности. Что такое тело? Бренная, склонная к тлению оболочка, эйдос же бессмертен. Именно о нем я и заботился в первую очередь. Рано или поздно сии мужи, избивающие тебя, понесли бы наказание за свой поступок, а тебе за принятые побои простилась бы часть грехов.

– Но они могли убить меня! – сказал Мефодий.

– Не тебя, а лишь твое тело, – поправил страж.

– Если тебе до такой степени плевать на мое тело, чего же ты так трясешься о своем? – спросил Мефодий.

Эссиорх укоризненно соединил руки.

– Я не трясусь о своем теле, а лишь отношусь к нему бережно. Тело, в котором ты меня видишь, только временная оболочка, и им в дальнейшем, возможно, будут пользоваться другие стражи. Посему я и храню его, дабы не заслужить упрека в небрежении к тому, что нужно многим. Тело же я ничуть не ценю и готов хоть сейчас его покинуть.

Мефодий, прищурившись, посмотрел на него. Эдя Хаврон не зря был его дядей, а Зозо Буслаева матерью. Любую фальшь в интонации он просекал еще на подлете.

– Покидай! – сказал Мефодий.

– Чего?

– Тело покидай. Прямо сейчас! Ну!

Эссиорх заколебался.

– Прямо так сразу не могу. Не имею права…

– Долго отрабатывал? – продолжал Мефодий насмешливо.

– Что? – напрягся Эссиорх.

– Этот елейный голосок?

– Отвянь! – огрызнулся Эссиорх, однако огрызнулся без большой уверенности. – Это все ужасный лопухоидный мир. Он подрывает мои нравственные устои. Я уже боюсь смотреть по сторонам и смотрю только на звезды. Находиться здесь – наказание для истинного стража света.

Очнувшийся Мамай встал на четвереньки, встряхнулся, как собака, и стал выправлять свою пластилиновую голову. Придав ей приблизительно верную форму, хан-комиссионер поднял саблю и заковылял к Мефодию и Эссиорху. На стража света он смотрел с опаской – должно быть, догадался, кто перед ним.

– Где Улита? – хрипло спросил Мамай.

Мефодий кивнул на микроавтобус. Хан оглянулся, присмотрелся и кинулся туда.

– Сюда! – услышал Мефодий его крик.

Подхватив с асфальта свой меч, Буслаев ринулся к микроавтобусу. За ними поспешил Эссиорх.

Водительская дверь была распахнута настежь. Улита сидела рядом на асфальте, обхватив голову руками. Когда Мефодий подбежал, она подняла на него страдальческие глаза. Лицо у Улиты было опрокинутым. Глаза погасли. Кто-то точно выпил из них весь блеск.

– Что с тобой? – крикнул Мефодий.

– Не знаю. Я ничего не поняла, – едва шевеля губами, сказала ведьма.

– Как не поняла?

– Я дернула дверцу и… тут кто-то сидел. Кто-то невидимый, но с отчетливым контуром ауры… Я хотела сделать выпад рапирой – прямо в центр ауры, но тут меня ослепило. Я не могла даже шевельнуться. Мысли – и те остановились. Все внутри замерзло. Я все видела, но ничего не понимала… По-моему, он сделал что-то с моим дархом.

Вслепую скользнув по одежде, рука Улиты сомкнулась на серебристой сосульке.

– Вот видишь: твой дарх на месте! Он не срезал его, – успокаивающе сказал Мефодий.

– Да… Не срезал. Он поддел его чем-то железным и что-то с ним сделал. А потом он просто исчез. Я думаю, телепортировал… И что я теперь скажу Арею? Неприятная какая-то история.

– Идиотская, – морщась, согласился Мефодий.

Ему было больно даже вздохнуть. Ребра ныли, а на лицо, он чувствовал, совсем не стоило смотреть в зеркало. Хорошо еще, зубы были целы. Во всяком случае, новых сколов и незнакомых шельфовых впадин пока не обнаруживалось. И это уже был позитивный момент.

– Надо хоть узнать, кому сказать спасибо за наше счастливое детство. Короче, я ща буду искать стрелочника. Кто не спрятался – я не виновата! – задумчиво произнесла Улита.

Не без усилия поднявшись, она приблизилась к одному из громил, которого нокаутировал Эссиорх. Тот начал уже приходить в себя и даже пытался принять вертикальное положение. Пощекотав его рапирой, ведьма нежно спросила:

– Скажи-ка, дядя, ведь недаром?.. Чего вы битами-то размахались? У нас что сегодня: день хирурга, праздник перелома?..

Верзила что-то замычал.

– Будешь врать – голову отгрызу! – ласково, но на полном серьезе предупредила Улита и чуть приоткрыла рот. – Ну, девушка вся в нетерпении!